Вспоминая Солженицына
На днях исполнилось сто лет со дня рождения Александра Исаевича Солженицына (11 декабря 1918, Кисловодск — 3 августа 2008, Москва) — русского писателя, драматурга, публициста, поэта, общественного и политического деятеля, жившего в СССР, Швейцарии, США и нынешней России. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1970). Диссидент, в течение нескольких десятилетий (1960-1980-е годы) активно выступавший против коммунистических идей, политического строя СССР и политики его властей. Для автора (и не его одного) фигура Солженицына является далеко не однозначной. С одной стороны, Солженицын, как и автор этого сайта, выступал против коммунистических идей и склонялся к православно-патриотическим взглядам, а с другой, он стал диссидентом, уехал на Запад, и его использовали там исключительно в этом качестве. Однако Солженицын вернулся обратно в Россию, и прав Егор Холмогоров, который написал о нем такие слова: «Он клял и коммунизм, и Сахарово-Чубайсовскую лжедемократию». В любом случае, Солженицын не сумел повести за собой поколение «Главного Заказчика будущего», которое в конце прошлого века жаждало перемен, но не знало каких. А результаты этих перемен мы как раз и пожинаем сегодня в виде «бандитского индивидуального капитализма» в нынешней России. Что такое неоднозначность во мнениях по отношению к тому или иному человеку? Это главный признак истинно живого человека, обладающего, как своими плюсами, так и минусами. Давайте, и мы попробуем разобраться с этим «живым человеком» на примере «посильных соображений» Солженицына «Как нам обустроить Россию». «Часы коммунизма — свое отбили. Но бетонная постройка его еще не рухнула. И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами. Эту «Россию» уже затрепали — затрепали, всякий ее прикликает ни к ляду, ни к месту. А что же именно есть Россия? Сегодня. И — завтра (еще важней). Кто сегодня относит себя к будущей России? И где видят границы России сами русские? Надо теперь жестко выбрать: между империей, губящей прежде всего нас самих, — и духовным и телесным спасением нашего же народа. Не к широте Державы мы должны стремиться, а к ясности нашего духа в остатке ее» (Солженицын). Прочитав эти слова в июле 1990 года (да еще с пометкой: «Автор передает гонорар жертвам Чернобыля»), автор был целиком и полностью согласен с ними. Но «меняются времена, меняются и люди», и сегодня мы с Вами уже видим, что прав Солженицын оказался только в одном: «Непосильно трудно составлять какую-либо стройную разработку вперед: она, скорее всего, будет содержать больше ошибок, чем достоинств, и с трудом поспевать за реальным ходом вещей». Именно так все и получилось. Россия «профукала» не только все свои Союзные республики, но и исконно русские земли, например, Украину. И теперь по всему ее периметру стоят уже не наши войска, а войска Запада — нашего «главного противника во все времена». И единственно, что осталось у нашего народа, это его «имперский дух», только на нем все сейчас и держится.
Запад всегда был одной большой морской империей, правда, очень неоднородной, отдельные части ее всегда воевали друг с другом. Но именно это обстоятельство и объединяло входящие в нее народы — захватнические войны в крови у них. И этой империи всегда противостояли две континентальные «вечные империи» — Россия и Китай, главным способом экспансии которых являлась родовая экспансия. Ничего не изменилось и сегодня. А Солженицын упустил это обстоятельство в своих рассуждениях. И, несмотря на его дар пророчества (а у Солженицына он, безусловно, есть, он предсказал распад СССР, семибанкирщину и шоковую терапию), но не увидел дальнейшего пути развития России. «- Солженицын предсказал, что Россия выступит самостоятельной независимой цивилизацией в многополярном мире, гегемонии Запада не будет. Предсказал, что Россия вернется к возрождению Нечерноземья. Что будет развивать северо-восток и построит БАМ. Он говорил, что «наш океан Северный Ледовитый, а не Индийский», и Арктика на наших глазах очистится ото льда и станет нашим океаном. Солженицын говорил, что Россия должна вернуть Крым и Новороссию! И это сбывается» (Холмогоров). Все это так, но возникает вопрос — зачем все это? И ответить на этот вопрос Солженицын не смог. Почему? Да, потому что ему очень сильно досталось от Советской власти (она отвратила его и от коммунизма, и от социализма), и он так и не сумел понять, что будущее России — это цивилизованный социализм. Тем не менее, он почувствовал, что бандитский капитализм, который построили в России, совсем не тот путь, по которому Россия должна двигаться. Почувствовал Солженицын и необходимость самоуправления на местах, целый раздел его «посильных соображений» посвящен провинции. «Станет или не станет когда-нибудь наша страна цветущей — решительно зависит не от Москвы, Петрограда, Киева, Минска, — а от провинций. Ключ к жизнеспособности страны и к живости ее культуры — в том, чтоб освободить провинцию от давления столиц, и сами столицы, эти болезненные гиганты, освободились бы от искусственного переотягощения своим объемом и необозримостью своих функций, что лишает и их нормальной жизни. Да они не сохранили и нравственных оснований подменять собой возрожденные страны, после того как провинция на 60 лет была отдана голоду, унижениям и ничтожности. Вся провинция, все просторы Российского Союза вдобавок к сильному (и все растущему по весу) самоуправлению должны получить полную свободу хозяйственного и культурного дыхания» (Солженицын).
Прав Солженицын и в том, что государственный строй — это далеко не единственное, что определяет жизнь людей в государстве. «Сегодня у нас горячо обсуждается: какое государственное устройство нам отныне подходит, а какое нет, — а этим, мол, все и решится. И еще: какая б новая хлесткая партия или «фронт» нас бы теперь повели к успехам. Но сегодня воспрять — это не просто найти удобнейшую форму государственного строя и скороспешно сочинить к нему замечательную конституцию, параграф 1-й, параграф 45-й. Надо оказаться предусмотрительней наших дедов-отцов Семнадцатого года, не повторить хаос исторического Февраля, не оказаться снова игрушкой заманных лозунгов и захлебчивых ораторов, не отдаться еще раз добровольно на посрамление. Решительная смена властей требует ответственности и обдумыванья. Не всякая новозатейшина обязательно ведет прямо к добру. Вот в кипении митингов и нарождающихся партиек мы не замечаем, как натянули на себя балаганные одежды Февраля — тех злоключных восьми месяцев Семнадцатого года. А иные как раз заметили и с незрячим упоением восклицают: «Новая Февральская революция!» (Для точности совпадения высунулись уже и черные знамена анархистов.) После людожорской полосы в три четверти века, если мы уже так дорого заплатили, если уж так сложилось, что мы оказались на том краю государственного спектра, где столь сильна государственная власть, — не следует нам спешить опрометчиво сдвигаться в хаос: анархия — это первая гибель, как нас научил 1917 год. Государству, если мы не жаждем революции, неизбежно быть плавно-преемственным и устойчивым. Что-то в нынешнем государственном строе приходится пока принять просто потому, что он уже существует. Конечно, постепенно мы будем пересоставлять государственный организм. Это надо начинать не все сразу, а с какого-то краю. И ясно, что: снизу, с мест. При сильной центральной власти терпеливо и настойчиво расширять права местной жизни. Надо искать свой путь. Сейчас у нас самовнушение, что нам никакого собственного пути искать не надо, ни над чем задумываться,- а только поскорей перенять, «как делается на Западе». Но на Западе делается — еще, ой, как по-разному! У каждой страны своя традиция. Только нам одним — не нужно ни оглядываться, ни прислушиваться, что говорили у нас умные люди еще до нашего рождения. А скажем и так: государственное устройство — второстепеннее самого воздуха человеческих отношений. Если в самих людях нет справедливости и честности — то это проявится при любом строе. Кроме прав человек нуждается отстоять и душу, освободить ее для жизни ума и чувств.
Источник силы и бессилия общества — духовный уровень жизни, а уже потом — уровень промышленности. Одна рыночная экономика и даже всеобщее изобилие — не могут быть венцом человечества. Если в нации иссякли духовные силы — никакое наилучшее государственное устройство и никакое промышленное развитие не спасет ее от смерти, с гнилым дуплом дерево не стоит. Среди всех возможных свобод — на первое место все равно выйдет свобода бессовестности: ее не запретишь, не предусмотришь никакими законами. Чистая атмосфера общества, увы, не может быть создана юридическими законами. Страшно то, что развращенный правящий класс — многомиллионная партийно-государственная номенклатура — ведь не способна добровольно отказаться ни от какой, из захваченных привилегий. Десятилетиями она бессовестно жила за счет народа — и хотела б и дальше так» (Солженицын). Согласитесь, читатель, невозможно не принять эти слова за чистую правду. Собственно, так оно и есть. Правда и в том, что «права человека» — это очень хорошо, но как бы нам самим следить, чтобы наши права не поширялись за счет прав других? Если мы не хотим над собой насильственной власти — каждый должен обуздывать и сам себя. Никакие конституции, законы и голосования сами по себе не сбалансируют общества, ибо людям свойственно настойчиво преследовать свои интересы. Большинство, если имеет власть расширяться и хватать — то именно так и делает. Устойчивое общество может быть достигнуто не на равенстве сопротивлений — но на сознательном самоограничении: на том, что мы всегда обязаны уступать нравственной справедливости. Наши обязательства всегда должны превышать предоставленную нам свободу. Размеренный выход из полосы наших несчастий, который Россия сумеет или не сумеет теперь осуществить, — трудней, чем было встряхнуться от татарского ига: тогда не был сокрушен самый хребет народа, и не была подорвана в нем христианская вера. В 1754 году, при Елизавете, Петр Иванович Шувалов предложил такой удивительный — Проект сбережения народа. Вот чудак? А ведь — вот где государственная мудрость.
Нельзя надеяться, что после нынешнего смутного времени наступит некое «спокойное», когда мы «сядем и подумаем» как устраивать будущее. Исторический процесс — непрерывен, и таких льготных передышек нам никто «потом» не даст, как не дали «сесть и подумать» Учредительному Собранию. И как не жжет сегодняшнее — о нашем будущем устройстве все же надо думать загодя. Государственная структура должна непременно учитывать традиции народа. Так говорил Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему (Иерем. 6. 16). Народ имеет несомненное право на власть, но хочет народ — не власти (жажда ее свойственна лишь процентам двум), а хочет, прежде всего, устойчивого порядка. Окончательная государственная форма (если она вообще может быть окончательной) — дело последовательных приближений и проб. Платон, за ним Аристотель выделили и назвали три возможных вида государственного устройства. Это в нормальном ряду: монархия, власть одного; аристократия, власть лучших или для лучших целей; и политейя, власть народа в малом государстве-полисе (мы теперь говорим демократия). Они же предупредили о формах деградации каждого из этих видов, соответственно: в тиранию; в олигархию; во власть толпы (мы теперь говорим — в охлократию). Все три формы могут быть хороши, если они правят для общественного блага, — и все три искажаются, когда преследуют частные интересы. С тех пор, кажется, никто и не создал практически ничего, что ни вошло бы в эту схему, лишь дополняли ее формами конституций. И если обминуть еще полное безвластие (анархию, власть каждого сильного над каждым слабым); и не попасться снова в капкан тоталитаризма, изобретенного в ХХ веке; то нельзя сказать, чтоб у нас был широкий выбор; по всему потоку современности мы изберем несомненно демократию. Но выбирая демократию — надо отчетливо понимать, что именно мы выбираем и за какую цену. И выбираем как средство, а не как цель. Хотя в наше время многие молодые страны, едва вводя демократию, тут же испытывали и крах — именно в наше время демократия из формы государственного устройства возвысилась как бы в универсальный принцип человеческого существования, почти в культ. Алексис Токвиль считал понятия демократии и свободы — противоположными. Дж. С. Милль видел в неограниченной демократии опасность «тирании большинства», а для личности нет разницы, подчинилась ли она одиночному тирану или множественному. Г. Федотов писал, что демократию исказил атеистический материализм ХIХ века, обезглавивший человечество. Русский философ Левицкий предлагал различать дух демократии: свобода личности и правовое государство; и вторичные необязательные признаки ее: парламентский строй и всеобщее избирательное право.
Уважение к человеческой личности — более широкий принцип, чем демократия, и вот оно должно быть выдержано непременно. Однако и права личности не должны быть вознесены так высоко, чтобы заслонить права общества. Папа Иоанн-Павел II высказал, что в случае конфликта национальной безопасности и прав человека приоритет должен быть отдан национальной безопасности, то есть целости более общей структуры, без которой развалится и жизнь личностей. После горького опыта Семнадцатого года, когда мы с размаху хлюпнулись в то, что считали демократией, — наш видный кадетский лидер В. А. Маклаков признал, и всем нам напомнил: «Для демократии нужна известная политическая дисциплина народа». А у нас ее и в Семнадцатом не было — и нынче как бы того не меньше. Достоевский считал всеобщее равное голосование «самым нелепым изобретением XIX века». «Всеобщее и равное» — при крайнем неравенстве личностей, их способностей, их вклада в общественную жизнь, разном возрасте, разном жизненном опыте, разной степени укорененности в этой местности и в этой стране? То есть — торжество бессодержательного количества над содержательным качеством. «Тайное» — тоже не украшение, оно облегчает душевную непрямоту или отвечает, увы, нуждам боязни. «Прямое» (то есть депутаты любой высоты избираются прямо от нижних избирательных урн) особенно спорно в такой огромной стране, как наша. Оно обрекает избирателей не знать своих депутатов — и преимущества получают более ловкие на язык или имеющие сильную закулисную поддержку. Цель всеобщего голосования — выявить Волю Народа: ту истинную Волю, которая будет направлять лучшим образом для народа. Существует ли такая единая Воля и какова она? — никто не знает. Но замечательно, что при разной системе подсчета голосов мы узнаем волю по-разному и даже противоположно. Но вообще и всякое голосование, при любом способе подсчета, — не есть поиск истины. Здесь все сводится к численности, к упрощенной арифметической идее, к поглощению меньшинства большинством, а это опасный инструмент: меньшинство никак не менее важно для общества, чем большинство, а большинство — может впасть и в обман. «Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» (Исход, 23, 2). А. Токвиль, изучая США в XIX веке, пришел к выводу, что демократия — это господство посредственности. (Хотя чрезвычайные обстоятельства страны выдвигают и в ней сильные личности.)» (Солженицын).
Ну а, прочитав эти строки (давно их не перечитывал), автор и вовсе обалдел — насколько сходятся наши мысли. Не знаю как Вы, уважаемый читатель, а автор заметил в представленных выше цитатах Солженицына великое множество новых словечек и словосочетаний. О чем это говорит? С одной стороны, что прав Войнович, который считал, что у Солженицына очень большое самомнение. А с другой стороны, что у Солженицына явно прослеживается способность к мышлению всем сознанием сразу (такую кучу новых словечек ему могло подсказать только его подсознание), да и в написанный текст он верил без всяких сомнений. Быть логиком для писателя — совсем необязательно, а вот верить во все, что написал, он просто обязан, иначе он не писатель. Однако продолжим дальше. «Вот слова С. Л. Франка: «и при демократии правит меньшинство». А вот слова В. В. Розанова: «Демократия — это способ, с помощью которого хорошо организованное меньшинство управляет неорганизованным большинством». И при всеобщем юридическом равенстве остается фактическое неравенство богатых и бедных, а значит более сильных и более слабых. Наш государствовед Б. Н. Чичерин отмечал, что из аристократий всех видов одна всплывает и при демократии: денежная. А еще удручает, что рождаемая современной состязательной публичностью интеллектуальная псевдо-элита подвергает осмеянию абсолютность понятий Добра и Зла, прикрывает равнодушие к ним «плюрализмом идей» и поступков. Ныне пришло к тому, что мы не мыслим себе политическую жизнь без партий, как личную без семьи. Еще Тит Ливий писал: «Борьба между партиями есть и всегда будет гораздо худшая беда для народа, чем война, голод, мор или любой другой гнев Бога». «Партия» — значит часть. Разделиться нам на партии — значит разделиться на части. Партия как часть народа — кому же противостоит? Очевидно — остальному народу, не пошедшему за ней. Каждая партия старается, прежде всего, не для нации, а для себя и своих. Интересы партий, да и само существование их — вовсе не тождественны с интересами избирателей. С. Крыжановский считал, что пороки и даже крушение парламентского строя происходят именно из-за партий, отрицающих единство нации и само понятие отечества. Что можно пожелать для будущего Российского Союза? Никакое коренное решение государственных судеб не лежит на партийных путях и не может быть отдано партиям. Власть — это заповеданное служение и не может быть предметом конкуренции партий» (Солженицын). Как видите, уважаемый читатель, и тут полное совпадение мнений! Продолжим дальше.
«Демократия малых пространств тем сильна, что она непосредственная. Демократия по-настоящему эффективна там, где применимы народные собрания, а не представительные. Такие повелись — еще с Афин и даже раньше. Демократия малых пространств веками существовала и в России. Это был сквозь все века русский деревенский мир, а в иные поры — городские веча, казачье самоуправление. Нравственное начало должно стоять выше, чем юридическое, справедливость — это соответствие с нравственным правом прежде, чем с юридическим. Разумное и справедливое построение государственной жизни — задача высокой трудности, и может быть достигнута только очень постепенно, рядом последовательных приближений и нащупываний. Эта задача не угасла и перед сегодняшними благополучными западными странами, надо и на них смотреть глазами не восторженными, а ясно открытыми, — но насколько ж она больней и острей у нас, когда мы начинаем с катастрофического провала страны» (Солженицын). Как видите, уважаемый читатель, несмотря на непохожесть Солженицына и автора этого сайта, на разное время написания текстов того и другого, явное сходство во взглядах объединяет их с Вами вместе — в единое целое под названием русский народ. И причина тому — единый менталитет многих наций и народностей «вечной Российской империи». Да, Солженицын призывает своих читателей отказаться от «имперского духа», но сохранить дух народа. А это — одна и та же сущность, как ее не называй. И не верьте «писакам», которые рассказывали и продолжают рассказывать о призывах Солженицына из США сбросить бомбу на свою родину. «Трудно рассказывать о том, чего не было. Солженицын никогда не призывал Штаты «сбросить атомную бомбу на его родину» — Россию. Это клеветническая выдумка. Делается это так: берется фрагмент видео-выступления Солженицына перед конгрессом американских профсоюзов в Нью-Йорке. Там Солженицын говорил, что не надо США освобождать русских от коммунизма, мы освободимся сами, лучше пусть американцы позаботятся о том, чтобы им не пришлось обороняться от коммунизма на своей территории. И накладывают на это другое видео — старта ракет. И заявляют, что вот он — «призыв Солженицына». Миф о том, что Солженицын призывает бомбить СССР, придумала американская пресса. Свободная американская пресса исключительно тугоуха к тому, что невыгодно слышать. Она предпочитает наслушивать, что ей надо» (Холмогоров). Так было в прошлом, так есть в настоящем, так будет и в будущем, пока жив «единый Запад».
А вот выдержки из Википедии. «23 августа 1973 года Солженицын дал большое интервью иностранным корреспондентам. В тот же день КГБ задержал одну из помощниц писателя Елизавету Воронянскую. В ходе допроса ее вынудили выдать местонахождение одного экземпляра рукописи «Архипелага ГУЛАГ». Вернувшись домой, она повесилась. 5 сентября Солженицын узнал о случившемся и распорядился начать печатание «Архипелага» на Западе (в эмигрантском издательстве ИМКА-Пресс). Тогда же он отправил руководству СССР «Письмо вождям Советского Союза», в котором призвал отказаться от коммунистической идеологии и сделать шаги по превращению СССР в русское национальное государство. С конца августа в западной прессе публиковалось большое количество статей в защиту диссидентов и, в частности, Солженицына. В СССР была развернута мощная пропагандистская кампания против диссидентов. 31 августа в газете «Правда» было напечатано открытое письмо группы советских писателей с осуждением Солженицына и А. Д. Сахарова, «клевещущих на наш государственный и общественный строй». 24 сентября КГБ через бывшую жену Солженицына предложил писателю официальное опубликование повести «Раковый корпус» в СССР в обмен на отказ от публикации «Архипелага ГУЛАГа» за границей. Однако Солженицын, сказав, что не возражает против печатания «Ракового корпуса» в СССР, не выразил и желания связывать себя негласной договоренностью с властями. В последних числах декабря 1973 года было объявлено о выходе в свет первого тома «Архипелага ГУЛАГа». В советских средствах массовой информации началась массированная кампания очернения Солженицына как предателя родины с ярлыком «литературного власовца». Упор делался не на реальное содержание «Архипелага ГУЛАГа» (художественное исследование советской лагерно-тюремной системы 1918-1956 годов), которое вообще не обсуждалось, а на имевшую место солидаризацию Солженицына с «изменниками родины во время войны, полицаями и власовцами». В СССР в годы застоя «Август Четырнадцатого» и «Архипелаг ГУЛАГ» (как и первые романы) распространялись в самиздате. В конце 1973 года Солженицын стал инициатором и собирателем группы авторов сборника «Из-под глыб» (издан ИМКА-Пресс в Париже в 1974 году), написал для этого сборника статьи «На возврате дыхания и сознания», «Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни», «Образованщина».
7 января 1974 года выход «Архипелага ГУЛАГ» и меры «пресечения антисоветской деятельности» Солженицына были обсуждены на заседании Политбюро ЦК КПСС. Юрий Андропов предложил выдворить Солженицына из страны в административном порядке. За высылку высказались Устинов, Гришин, Кириленко, Катушев; за арест и ссылку — Косыгин, Брежнев, Подгорный, Шелепин, Громыко и другие. Было принято постановление — «Солженицына А. И. привлечь к судебной ответственности. Поручить т. т. Андропову Ю. В. и Руденко Р. А. определить порядок и процедуру проведения следствия и судебного процесса над Солженицыным А. И.» Однако, вопреки решению Политбюро от 7 января, в конечном счете, возобладало мнение Андропова о высылке. Ранее один из «советских вождей», министр внутренних дел Николай Щелоков направлял в Политбюро записку в защиту Солженицына, но его предложения (в том числе — опубликовать «Раковый корпус») не нашли поддержки. 12 февраля Солженицын был арестован, обвинен в измене Родине и лишен советского гражданства. 13 февраля он был выслан из СССР (доставлен в ФРГ на самолете). 14 февраля 1974 года был издан приказ начальника Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР «Об изъятии из библиотек и книготорговой сети произведений Солженицына А. И.». В соответствии с этим приказом были уничтожены номера журналов «Новый мир»: № 11 за 1962 год (в нем был опубликован рассказ «Один день Ивана Денисовича»), № 1 за 1963 год (с рассказами «Матренин двор» и «Случай на станции Кречетовка»), № 7 за 1963 год (с рассказом «Для пользы дела») и № 1 за 1966 год (с рассказом «Захар-Калита»); «Роман-газета» № 1 за 1963 год и отдельные издания «Ивана Денисовича» (издательства «Советский писатель» и Учпедгиз — издание для слепых, а также издания на литовском и эстонском языках). Изъятию подлежали также иностранные издания (в том числе журналы и газеты) с произведениями Солженицына. Издания уничтожались «разрезанием на мелкие части», о чем составлялся соответствующий акт, подписанный заведующим библиотекой и ее сотрудниками, уничтожавшими журналы. 29 марта семья Солженицына покинула СССР. Архив и военные награды писателя помог тайно вывезти за рубеж помощник военного атташе США Вильям Одом. Вскоре после высылки Солженицын совершил короткое путешествие по Северной Европе, в результате принял решение временно поселиться в Цюрихе, Швейцария» (Википедия).
Вопрос к Вам, уважаемый читатель, — а как бы Вы поступили на месте Солженицына? Да, он был живым человеком и мог заблуждаться. Но нет, он не делал этого. Можно, конечно, поспорить и с ним по поводу цифр, приведенных в «Архипелаге ГУЛАГ», но ни в коем случае нельзя поспорить по самому смыслу этого произведения. Что было, то было, и переписывать историю — последнее дело. А между тем, этим «последним делом» очень любят заниматься все властные элиты, что у нас в России, что на Западе. Именно поэтому история сегодня описывает не подлинные события, а желания и «хотелки» тех или иных правителей. А так называемые «историки» молча подписываются под любыми измышлениями. И в этом смысле слова, Солженицын всегда был истинным историком. Честь ему и хвала за это! Что же касается самомнения, то оно присутствует у любого человека, у кого — больше, у кого — меньше. И у автора этого сайта — тоже, тем не менее, его мнение о Солженицыне значительно больше и лучше, чем у самого Солженицына, и уж тем более чем у автора о самом себе. Может быть, именно поэтому он так настороженно к нему и относится. Впрочем, настороженно совсем не означает, что с испугом или с недоверием. Просто автор убедил себя в абсолютной правильности пословицы: «Доверяй, но проверяй». Чего, кстати, и Вам рекомендует делать. Ну а послушаетесь ли Вы его или нет — дело исключительно Ваше, уважаемый читатель. Зато он заставил Вас перечитать «посильные соображения» Солженицына, а в этом вопросе «много никогда не бывает». Да и сам «поправил себе мозги», что тоже не лишнее. Думать — главная работа любого человека — раз мыслю, значит, существую. И мыслить надо всем своим сознанием — разумом, Верой и подсознанием, причем, как своим земным сознанием, так и сознанием пси-поля Земли. Только в этом случае, Вы будете мыслить, как мыслит взрослая человеческая Душа, а стало быть, и все наше мироздание. Именно это обстоятельство и объединяет Солженицына и автора этого сайта. Подумайте над этим, уважаемый читатель.