Экономика должна быть экономной
Предыдущую главу автор закончил словами: «А нам надо думать о своих «заморочках». Вот давайте здесь этим и займемся. И начнем с самого болезненного на данный момент — с пенсионной реформы, и с «зудом реформирования» вообще. Вот что пишет по этому поводу член Союза писателей России Светлана Замлелова в своей статье «Когда-то реформы предполагали улучшение…». «За постсоветское время политика российской власти не меняется. Однако многим до сих пор нравится думать, что президента-патриота плотным кольцом окружают либералы, которые за спиной у него проталкивают свои мерзкие либеральные реформы. Хотя президент, поддерживая либеральное правительство, не раз говорил, что в России сохранится либеральная экономическая модель. Но граждане все продолжали на что-то надеяться и не очень-то обижались, когда планомерно уничтожались медицина и образование. Уничтожение системы пенсионных выплат тоже до недавнего времени не вызывало активного неприятия. Но вдруг власть пошла на повышение пенсионного возраста. «И вот тут прорвало начисто…». Страна обиделась. Между тем, пенсионная система в России за последнюю четверть века пережила настоящую одиссею. Повышение пенсионного возраста — всего лишь капля в море, легкое покалывание на фоне безудержного реформаторского зуда постсоветской власти. Нынешняя пресловутая реформа призвана залатать бюджетную дыру и облегчить государству выплату пенсий. Но все постсоветское время государственная политика в области пенсионного обеспечения больше напоминала какую-то лабораторию банды алхимиков, где из свинца пытаются получить золото, но каждая попытка, что нетрудно предсказать, заканчивается полным фиаско. Так в 1990 году был принят закон «О государственных пенсиях в РСФСР». Именно тогда и появился Пенсионный фонд, а пенсии решено было выплачивать не из бюджета, а из страхового фонда. Тогда же появился прожиточный минимум пенсионера, который индексируется в зависимости от инфляции. Каждый раз, получая индексацию, многие пенсионеры, до сих пор не понимающие, как именно пенсия начисляется, горько шутят про прибавку в сто рублей. В начале же 90-х инфляция была такова, что индексировать пенсии не успевали, отчего статус пенсионера в 90-е приравнивался к статусу смертника. Прожиточный минимум пенсионера в разных регионах очень разный. В Москве, например, он превышает семнадцать тысяч рублей. И получается, что не имеющий стажа москвич получает пенсию выше, чем всю жизнь проработавший провинциал. Потом пенсию разделили на социальную, страховую и негосударственную. И снова никто ничего не понял. Социальная пенсия назначалась всем. Страховая зависела от стажа и страховых взносов, негосударственная складывалась из особых взносов работающего. Управляли этими взносами негосударственные пенсионные фонды, которые обнаружили склонность время от времени пропадать вместе с доверенными деньгами будущих пенсионеров.
Потом власть вдруг задумалась, что неплохо было бы отменить пенсии вовсе, превратившись из социального государства в государство субсидиарное, помогающее лишь в особых случаях особо нуждающимся. Но, видимо, решили, что рановато. И превращение было приостановлено. Зато разработали новую пенсионную программу, в соответствии с которой пенсия разделялась на накопительную и распределительную. Распределительная зависела от бюджета, а накопительная — от личных накоплений в негосударственных фондах. Тут опять никто и ничего не понял, а господин Зурабов, предложивший все это великолепие, для многих сограждан выглядел как наперсточник, ласково приговаривавший: «Кручу-верчу, тебя запутать хочу». Пенсия, по его задумке, рассчитывалась не в рублях, а в каких-то баллах. Стоимость баллов назначалась правительством по принципу, позаимствованному из передачи «Угадай мелодию»: «А доллар у нас сегодня равен… монгольского тугрику!» Поэтому кто и сколько получит, граждане узнавали, лишь выйдя на пенсию. Это был сюрприз. А пока все только начиналось, будущие пенсионеры стали получать «письма счастья». Причем, писать эти письма можно было бы по-китайски, по-португальски и даже на языке суахили — все равно никто ничего не понимал. Вероятно, именно по этой причине, а, может, просто от недоверия, очень немногие будущие пенсионеры отдали накопление своих пенсий частным фондам. Тут как раз подоспела монетизация, против которой тоже все активно выступали и в прессе, и на talk-show. Много говорилось о том, что это неудобно, ненужно, что компенсация ничего не компенсирует, а только, помимо всего прочего, подрывает основы общества, поскольку вносит в отношения власти и граждан излишнее отчуждение. Дошло дело и до протестов с захватом зданий. Но власть все равно настояла на своем и навязала-таки свою дурацкую монетизацию. Вскоре снова отличился господин Зурабов, порекомендовавший изъять накопительную часть у тех, кто не обратился в частные фонды. Но власть, уставшая от противостояния, это новаторское предложение отвергла. Зато в скором времени запустила программу софинансирования. Это означало ежегодную прибавку со стороны государства на накопительный счет. Но даже эта скромная радость оказалась недолгой, потому что сначала изменилась формула расчета пенсий, а уже в 2014 году все пенсионные накопления государство и вовсе «заморозило». В таком «замороженном» виде они остаются и до сих пор. А тут опять вспомнили о баллах — тех самых «монгольских тугриках», и теперь, как и по какому принципу рассчитывается пенсия опять никто не понимает.
Вероятно, туман этот появился неспроста, потому что, как однажды выяснилось, навязанные гражданам негосударственные пенсионные фонды занимались откровенным мошенничеством с пенсионными вкладами. Например, средства из фондов использовались в так называемых финансовых пирамидах. Появлялся фонд, объявлялись условия для вложения пенсионных средств, на деньги будущих пенсионеров покупался новый фонд. И так далее. Начальник аналитического управления Банка Корпоративного Финансирования Максим Осадчий так комментировал махинации вокруг НПФ «Будущее» Бориса Минца: «…направлять в одну компанию (или группу связанных между собой) можно не более 15% средств пенсионных накоплений фонда. Чтобы обойти это ограничение, стали использовать перекрестные инвестиции. Эта идея была реализована в «московском кольце», в которое, как предполагается, входили «ФК Открытие», Бинбанк, Промсвязьбанк и МКБ. А пятым элементом стала О1 Group. В результате инвестиции в недвижимость делаются не напрямую, а через эти банки, формально между собой не связанные, что позволяет обойти ограничение. НПФ направляет до 15% своих пенсионных средств каждому из 4 банков «братства кольца». Банки эти средства переводят в семейную контору Минца, а та закупает недвижимость. Плюс 15% НПФ направляет на закупку недвижимости напрямую. В итоге из фонда может быть выведено уже до 75% пенсионных средств — но закон при этом не нарушен». В итоге господин Минц уехал в Лондон, куда едут все жулики, а российские пенсионеры, доверившие ему свои вклады, остались без причитающихся процентов. Но кроме Минца нашлись и другие аферисты. Причем, не где-нибудь, а в самом Пенсионном фонде России. Эти предприимчивые граждане писали поддельные заявления и переводили чужие пенсионные накопления в негосударственные фонды, получая за свою деятельность неплохие комиссионные. В 2018 году у российской власти случилось очередное «пенсионное обострение», в результате которого могут возникнуть неприятности, касающиеся не только пенсионеров, но и всей страны в целом. Так, ожидается рост безработицы, снижение зарплаты, падение рождаемости, инфляция, общее снижение уровня жизни. Кроме того, пенсионная реформа может стать причиной новой волны эмиграции.
Например, молодежь, и без того ориентированная на Запад, высказывается в том смысле, что либо не доживет до пенсии, либо вообще не хочет жить «в этой стране». Патриотическое воспитание, о котором так много говорят чиновники, и реформы, вроде пенсионной, никак не сочетаются друг с другом. Можно говорить лозунгами, но политика, унижающая страну, не поможет воспитывать патриотов. Пенсионная реформа вызвала не просто недовольство, у многих она возродила или укрепила неприятие собственной страны и стремление ее покинуть. Но и это еще не все. В одном пакете с пенсионной реформой Россию настигло еще и повышение НДС — налога на добавленную стоимость. Эта мера также направлена на латание бюджетных дыр. Так, господин Силуанов пообещал, что инфляции от повышения НДС самая малость — всего-то каких-то 2%, а пользы, между прочим, целый вагон — аж 620 млрд. руб. дополнительно в бюджет. НДС называют легко собираемым налогом, именно поэтому такая мера латания бюджетной дыры весьма удобна для власти. Но предпринимателям, разумеется, не придется по вкусу отяжелевшее налоговое бремя, и нет ничего удивительного в том, что тяжесть эту бизнес переложит на рядовых граждан. Другими словами, повышение НДС обернется повышением цен на товары и услуги. И едва ли можно ждать кратковременного и разового скачка инфляции, как обещал бывший министр финансов. Зато стоит ждать заметного снижения уровня жизни. Правда, поговаривали о том, что власть компенсирует повышение НДС снижением прямых налогов. Но до сих пор дальше разговоров и прогнозов дело не пошло. Зато уже сегодня граждане ожидают не просто повышения цен — снижение качества товаров, и без того величины ускользающей, все более отчетливо маячит на потребительском горизонте. Достаточно проследить путь товаров на прилавки, как станет очевидным, что рост сомнительной продукции в магазинах неизбежен. Допустим, до повышения налога сотрудники магазинов отбирали приемлемые по качеству товары по приемлемым ценам. С производителем заключался договор на поставку, после чего уже устанавливалась магазинная цена. Само собой разумеется, что при повышении НДС производитель будет вынужден поднять цену. И тогда перед торговцем открывается несколько путей. Первый путь — это обычное повышение цены вслед за производителем. Второй — сохранение цены при сниженной массе товара. И наконец, третий — замена качественного и более дорогого товара дешевым и менее качественным.
Стоит признать, что и до сих пор третий путь оставался самым подходящим и удобным для торговли. И даже не по причине какой-то вредности или жадности магазинов. Просто доходы потребителей таковы, что позволяют большинству покупать самое дешевое, а потому некачественное. К слову, утверждение, что в России нет качественных продуктов, неверно. Потребительские мифы про порошковое вино или хлорированную курицу остаются мифами. Проблема совсем в другом — в России нет качественных, доступных абсолютно всем продуктов. Граждане с низким доходом вынуждены выбирать продукты не по качеству, ориентироваться не на состав, но на ценник. А под низкой ценой, как правило, продается и низкое качество. Творог, масло или мороженое из натурального молока стоят не в пример дороже продуктов с добавлением «растительных жиров». А хлеб из муки высшего сорта без улучшителей и ароматизаторов, само собой, обойдет в цене булку из фуражной муки. Собственно, повышение НДС может привести к тому, что именно эти продукты и станут единственно доступными для большинства российских потребителей. Почему, например, пресловутое фермерство не развивается так активно, как обещали демократы в конце 80-х? На фермах действительно производится весьма неплохая продукция, которая сбывается по весьма высокой цене. Такую продукцию большим магазинам трудно продать до истечения срока, поэтому фермерские продукты, как правило, не присутствуют на прилавках. Купить настоящие фермерские продукты можно либо на самой ферме, либо в небольших лавках, либо через интернет. Но опять же: позволить себе такие закупки могут далеко не все. То же самое происходит и повсюду. Трикотажные или швейные фабрики в России закрываются только потому, что цены на их продукцию сбивают дешевые китайские аналоги. Обилие всевозможного китайского ширпотреба вопиет именно о том, что российские товары вытеснены с рынка более дешевыми китайскими. Не исключено, что власть, дабы избежать возмущения еще и повышением цен, отдаст распоряжение ретейлерам сдерживать цены. В этом случае магазины просто вынуждены будут пойти по тому самому третьему пути, то есть заменить более или менее качественные товары дешевыми некачественными. Когда-то реформы подразумевали улучшение. Реформировать полагалось то, что нуждалось в доработке, в обновлении или даже в полном преображении. Но яркой особенностью современной российской действительности стали реформы, ничего не улучшающие и не обновляющие, но только разрушающие и ухудшающие. Поскольку смысл таких реформ невнятен, то и напрашивается одно-единственное объяснение: вредительство» (Замлелова).
Трудно не согласиться с этими словами, хотя слово «вредительство» не совсем верно. Власть предержащие в России, как и по всему миру, являются наиболее богатыми людьми и вполне логично предпринимают все возможные шаги для увеличения своего богатства. Так что, они «не вредят народу», а пекутся исключительно о своей выгоде. А самым простым способом получить эту выгоду является «теневой банкинг». Вот что по этому поводу пишет Валентин Катасонов в своей статье «О теневом ростовщичестве». «Банки занимаются ростовщичеством, т. е. предоставлением кредитов под процент. Разрушительный характер ростовщичества был понятен людям уже в древние времена. Ветхий и Новый Заветы, Коран содержат строгие запреты на ростовщическую деятельность. Современное банковское ростовщичество даже более разрушительно, чем традиционное, существовавшее до появления института банков. Дело в том, что банки не являются просто «финансовыми посредниками», они создают новые деньги. Они эмитируют деньги в виде кредитов. Сегодня в мире все деньги кредитные. А это неизбежные дисбалансы в экономике. Условно говоря, денег банками выпущено на 1 миллиард единиц, а возникшие в результате выдачи кредитов на указанную сумму денежные обязательства составляют 1,5 млрд. единиц. Это означает, что должники при всем желании не смогут покрыть все свои обязательства. Сумма непогашенных обязательств равняется величине начисленных процентов. Отсюда и неизбежные дефолты, банкротства, кризисы. Те, кто руководит денежным хозяйством (денежные власти в лице центробанков и минфинов) эти и другие «тайны» ростовщического капитализма хорошо знают. Принимаются кое-какие попытки, если не отменить ростовщичество, но хотя бы сгладить его негативные последствия. В частности, путем ограничения процентных ставок по кредитам банков, введением банковского надзора со стороны центробанков и других финансовых регуляторов, снижая ключевую ставку центробанков и т. п. Реакцией современных ростовщиков на некоторые ограничения со стороны денежных властей является уход в тень. Во-первых, действующие банки уводят в тень часть своих операций. Это так называемые забалансовые операции (активы и обязательства). Практикуется также использование банками офшоров и т. п. Во-вторых, ростовщичество уходит за пределы официального банковского сектора. Этой деятельностью начинают заниматься организации, которые находятся вне сферы действия банковского надзора (контроля). Такие организации вполне легальны. Это всевозможные трастовые организации, страховые компании, частные пенсионные фонды, инвестиционные фонды, брокерские конторы и т. п. Они располагают гигантскими капиталами и их размещают в разных секторах экономики, создавая дополнительные долги.
Еще недавно многие эксперты не обращали особого внимания на эту теневую кредитную деятельность различных финансовых организаций, считая ее незначительной, даже маргинальной. Однако после финансового кризиса 2008-2009 гг. масштабы такой деятельности стали стремительно расти. А сама она получила название «теневой банкинг» (ТБ). Институты ТБ в отличие от большинства обычных банков формируют свои пассивы не за счет привлечения вкладов физических лиц, а за счет средств официальных депозитно-кредитных организаций («белых» банков). То есть ТБ тесно связан с «белыми» банками и в значительной мере ими создается. Первые теневые банки в виде трастов возникли в США еще в начале ХХ века. Сфера ТБ является слабо регулируемой. Там ростовщичество чувствует себя гораздо более вольготно. И именно сектор ТБ является опасным источником дестабилизации всей финансовой и экономической системы страны. С некоторых пор тема ТБ стала включаться в повестки дня заседаний Всемирного экономического форума в Давосе, саммитов МВФ и Всемирного банка, встреч финансовой двадцатки и т. п. Так, в октябре проходило заседание министров финансов и глав центральных банков финансовой двадцатки на полях ежегодных совещаний МВФ и группы Всемирного банка. Финансовая двадцатка выразила обеспокоенность возросшей долей небанковского сектора в структуре как государственного, так и корпоративного долга разных стран. Заместитель министра финансов РФ Сергей Сторчак, участвовавший в этом заседании, сказал: «Еще одна тема, которую плотно обсуждали и которая беспокоит министров, что среди кредиторов и корпораций, и правительств, это касается всех — и emerging markets, и развитых стран — резко возросла доля кредиторов, которая относится к небанковскому сектору». Он обратил внимание на все более тесное сращивание «белого» и теневого банкинга: «Одновременно возросла сцепка банков с этим shadow banking в виде разных взаимных проникновений, зависимостей и так далее».
Первым шагом к началу практических действий по решению проблем, порождаемых бурным развитием ТБ, является оценка масштабов и структуры этого вида деятельности в мире и по отдельным странам. За решение этой задачи взялся Совет финансовой стабильности — СФС (Financial Stability Board, FSB). Это международная организация, созданная странами G20 на Лондонском саммите в апреле 2009 года. СФС базируется в Базеле, по тому же адресу, что и Банк международных расчетов (БМР). Основной целью организации является выявление слабых мест в области мировой финансовой стабильности, разработка и применение регулирующей и надзорной политики в этой сфере. Одним из направлений деятельности СФС стало составление и регулярное обновление списков системообразующих банков и страховых компаний, к которым предъявляются повышенные требования по устойчивости и надежности, а также применяются усиленные меры надзора за их деятельностью (в настоящее время список включает 30 организаций). Первый доклад СФС «Global Shadow Banking Monitoring Report» («Доклад по глобальному мониторингу теневого банкинга») был подготовлен в 2012 году. Затем подобные доклады выходили каждый год. Приведу некоторые наиболее значимые цифры такого документа, опубликованного весной 2018 года и фиксирующего картину на конец 2016 года. Исследование отражает положение в 29 юрисдикциях мира, на которые приходится более 80% мирового ВВП. Суммарная величина активов всего финансового сектора исследуемых юрисдикций оценена в 336 трлн. долл. При этом на небанковские финансовые организации приходится 160 трлн. долл. Из последней суммы 61 трлн. долл. приходится на финансовые институты, которые находятся под достаточно жестким контролем со стороны финансовых регуляторов. Это два основных вида: страховые компании (29 трлн.) и пенсионные фонды (31 трлн.). На другие финансовые организации приходится 99 трлн. долл. Это финансовые посредники, которые в широком смысле относятся к теневому банкингу. По методологии СФС кроме ТБ в широком понимании имеется еще ТБ в узком определении. Активы такого теневого банкинга составили 45,2 трлн. долл., или 13% всех глобальных финансовых активов.
Если сравнивать показатели конца 2016 года с данными на конец 2011 года, то мы увидим четко обозначенные тенденции: рост доли небанковских институтов (НБИ) в глобальных финансовых активах. Эта доля уже достигла 47,6%. Банки уже на втором месте, их доля составила лишь 40% (остальное приходится на финансовые активы денежных властей — центробанков и минфинов). Через год-два при существующих тенденциях доля НБИ может превысить 50%. Небанковское кредитование росло во всех 29 юрисдикциях с 2011 года в среднем на 8,3% в год. Активы ТБ в узком определении за 2016 год увеличились на 7,6%. Доля небанковского кредитования (в узком определении) в ВВП изученных стран в 2011-2016 годах увеличилась с 62% до 73%. Какие институты СФС включает в ТБ в узком определении? К институтам теневого банкинга относятся: инвестиционные фонды денежного рынка (money market funds); хедж-фонды; иные инвестиционные фонды; трастовые фонды, инвестирующие в недвижимость (real estate investment trusts); инвестиционные фонды, вкладывающие средства в недвижимость (real estate funds); трастовые компании; брокерские дилеры, структурные финансовые компании, центральные контрагенты (central counterparties), зависимые финансовые компании (captive financial institutions) и т. д. Российским граждана наиболее знаком, вероятно, такой институт теневого банкинга, как паевые инвестиционные фонды (ПИФ). По данным СФС, 72% активов ТБ приходится на институты «коллективного инвестирования», которые обладают особенно дестабилизирующим потенциалом, так как сильно подвержены «набегам» клиентов. Представленная в докладе СФС картина ТБ в узком определении показывает, что безусловными лидерами являются две страны — США и Китай. Также бросается в глаза, что ТБ расцвел пышным цветом в очень маленьких юрисдикциях. Вот доля лидеров ТБ в узком определении (в % от суммарной величины активов ТБ по 29 юрисдикциям): США — 31; Китай — 16; Каймановы остова — 10; Люксембург — 7; Япония — 6. В абсолютном выражении цифры астрономические: США — 14,1 трлн. долл. (76% ВВП); Китай — 7,0 трлн. долл. (62,5% ВВП). Судя по всему, для многих мелких юрисдикций секретом их «процветания» является гипертрофированное развитие ТБ. Так, у Люксембурга активы ТБ в узком определении составляют 3,2 трлн. долл., что в 54,6 раза превышает величину годового ВВП. А у Каймановых островов активы ТБ составили примерно 4,5 трлн. долл. при годовом ВВП менее 4 млрд. долл. Первый показатель больше второго на три с лишним порядка!
Если во многих странах мира удельные веса банковского и небанковского секторов в общем объеме финансовых активов пока еще сопоставимы, то есть уже целый ряд государств, где небанковские финансовые организации занимают намного более прочные позиции, чем банки. На такие организации, согласно данным доклада СФС, на Каймановых островах приходится 92% всех финансовых активов, в Ирландии — 76%, Нидерландах — 58%. Отличительной особенностью институтов теневого банкинга, зарегистрированных на Западе и в офшорных юрисдикциях, является то, что свой бизнес они ведут преимущественно в развивающихся странах и странах с переходной экономикой. Их не интересуют долгосрочные инвестиционные проекты, они предпочитают работать с самыми разными ценными бумагами, которые эмитируются указанными странами. А это почти исключительно бумаги спекулятивного характера. Профессор политической экономии Калифорнийского университета Джек Расмус (Jack Rasmus) отмечает, что западные институты теневого банкинга особенно активно работают на финансовых рынках КНР, Аргентины, Греции, Венесуэлы и Украины, дестабилизируя и без того разбалансированную экономику этих стран. Что касается теневого банкинга Китая, то, по мнению многих экспертов, его масштабы в докладе СФС сильно недооценены. Уже после выхода в свет доклада были обнародованы некоторые новые данные и оценки по Китаю, которые показывают, что ТБ Китая вполне сопоставим с ТБ США. Есть даже оценки, показывающие, что величина суммарного долга Китая, публикуемая официальными властями, меньше долга, образованного теневым банкингом и почти не учитываемого властями. В исследовании СФС имеется информация и о ТБ России. Вот узкая оценка активов теневой банковской системы за пятилетний период (млрд. долл., на конец года): 2011 г. — 17,0; 2012 г. — 19,5; 2013 г. — 33,4; 2014 г. — 69,9; 2015 г. — 62,2; 2016 г. — 76,3. Как видим, за период 2011-2016 гг. активы теневого банкинга в России увеличились в 4,5 раза. В относительном выражении это не очень много. Так, по отношению к ВВП — около 6%. Активы банковской системы РФ на конец 2016 года, по данным ЦБ РФ, были равны 80.063 млрд. руб. По курсу рубля на тот момент времени это было эквивалентно 1320 млрд. долл. Таким образом, активы теневой банковской системы были в 17 раз меньше активов официального банковского сектора. Однако, как и в случае с Китаем, масштабы ТБ в России, судя по всему, недооценены. К тому же теневой банкинг в России несравненно более жесткий, чем в большинстве других стран, включенных в исследование. В частности, важной составной частью теневого банкинга России являются микрофинансовые организации (МФО), предоставляющие кредиты, как физическим лицам, так и бизнесу (преимущественно малому). Процентные ставки могут составлять 1 или 2 процента в день. А в год набегает до 1000 процентов и более. К тому же многие МФО работают вообще нелегально, без разрешительных документов. Каждый год выявляется по 1-2 тысячи таких организаций. Очевидно, что это уже «черный» банкинг, который в докладе СФС не нашел своего отражения. Деятельность такого банкинга не находит отражения и в статистике Центробанка России» (Катасонов).
А что такое ростовщичество, и чем оно отличается от кредитования? Да ничем не отличается. Это вложение капиталов в любые, пусть даже мошеннические, финансовые институты под определенный процент прибыли. Очевидно, что если процент на кредит превышает рост ВВП страны, то деньги постоянно обесцениваются. Именно это явление мы сегодня и наблюдаем, и не только у нас в России, но и повсеместно. Вы можете возразить, мол, в развитых капиталистических странах процент на кредит меньше, чем рост ВВП. Так-то оно так, да не совсем, а если проще, то совсем не так. Вы забыли о «теневом банкинге», оборот которого во многих развитых странах сопоставим с ВВП, а в некоторых и в разы больше! Чтобы деньги не обесценивались, надо уничтожить это явление и в виде микрокредитных организаций, и в виде фондов и Трастов, и прочих …ястов, на корню! А как это сделать? Это можно сделать только одним способом — национализировав всю банковскую систему страны и запретив любые фонды, включая и пенсионный фонд, и даже фонды взаимопомощи, причем, под страхом смертной казни! Кредиты может и должен выдавать только один государственный банк, да и то — под процент, не превышающий роста ВВП страны. Только в этом случае можно справиться с «теневым банкингом». Сделав это, мы одновременно решаем и множество других важных задач. Во-первых, решаем вопрос сбора пропорциональных налогов, распустив при этом всю налоговую службу (это автоматически делает сам государственный банк). Во-вторых, получаем возможность отслеживать все финансовые потоки в стране и резко ограничить оборот наличных денег, тем самым, мы объявляем войну коррупции. В-третьих, мы лишаем возможности уйти от налогов буквально всех физических и юридических лиц. Пришел хоть какой-то доход на лицевой счет — автоматом заплатил налог, снял деньги с него на покупки — опять заплатил налог. Ну и наконец, в-четвертых, бюджет страны будет напрямую зависеть от соотношения в ней богатых и бедных — чем больше богатых, тем богаче страна. А главное, страна получает возможность честно разделить все бюджетные деньги (треть — федерации, треть — регионам и треть — муниципалитетам), вот Вам и самоуправление на местах (управления без ресурсов не бывает). Ну а вся прибыль государственного банка направляется в федеральный бюджет. Таким образом, в стране остается только три вида фондов — федеральный, региональные и муниципальные. Все эти фонды делятся на две части — текущий счет, из которого деньги тратятся, и накопительный счет, куда они собираются за счет сбора различных налогов. А первого числа каждого месяца деньги из накопительного счета переводятся на текущий счет. В результате реализации всех этих мероприятий государство получает возможность выплачивать каждому своему гражданину ежемесячный прожиточный минимум, а пенсионерам еще и пенсию. Все эти обязательные выплаты собираются опять-таки из трех источников — федерального, регионального и муниципального. И никаких тебе пенсионных фондов, а стало быть, и «нечистых на руку» чиновников!
Казалось бы, все предложенные автором экономические меры предельно понятны и прозрачны, а их осуществление не вызовет каких-либо затруднений (их можно реализовать, например, с помощью указов президента), однако этого не происходит. Почему? Да потому, что у власти в России стоят «либерасты» (сторонники неолиберализма), и их жизненные цели кардинально отличается от целей всего русского народа. Они заботятся не о благе государства, а о своем личном благе. И эти власть предержащие запросто нарушают нашу Конституцию для достижения своих целей (например, при реформировании пенсионной системы), и в то же время, жалуются на «связанность своих рук» Конституцией при решении вопросов повышения благосостояния народа. Вот такие «двуликие Янусы». Да, достижение личного блага полностью соответствует природе человека, и жить без него человек просто не может. Однако его достижение возможно двумя путями — через увеличение блага всех, а, соответственно, и отдельного человека, и через увеличение блага отдельного человека за счет его уменьшения у других. Власть предержащие (и у нас, и во всем мире) выбрали именно второй путь — путь «бандитского капитализма», как его назвал автор. А народ хочет двигаться по первому пути — пути «цивилизованного социального капитализма». И народ, в конце концов, возьмет свое! Именно первый путь полностью удовлетворяет всем законам нашего мироздания — законам, которые превыше всех остальных законов. А потому, такой исход неизбежен, как бы не упирались «либерасты». Крылатая фраза Брежнева: «Экономика должна быть экономной» относится, прежде всего, к ним (к «либерастам»). Многие ровесники автора сравнивали в свое время эту фразу с другой фразой: «Масло масляное», так вот у «либерастов» масло, действительно, масляное, зато у народа — не очень-то. И так было всегда, даже при социализме («бандитском социальном капитализме»). А сказки про коммунизм, на которые «купились» очень многие люди, как были сказками, так ими и остались. Чем больше людей поймет эту нехитрую правду, тем быстрее и лучше мы реформируем (с помощью эволюции, а не революции) свою родину, а вместе с ней изменим и весь остальной мир. Ну а не будем этого делать, значит, наше место на «помойке истории».